Футболисты во все времена считались баловнями судьбы и народа. Но свою судьбу они всегда выковывали сами. Порой выходило, иногда совсем не получалось.
Вот и вспомнили: в эти дни Валерию Воронину исполнилось бы 70. А мне в 1966-м такой везухи и представить было невозможно. К нам домой заглянул Валерий Воронин. Только что вся необъятная болела за сборную, пробившуюся в полуфинал чемпионата мира, а торпедовец Воронин играл не хуже, чего там, лучше всяких Бобби Чарльтонов.
Друзья мне не верили, и приходилось объяснять, что мой отец дружил с известным эстрадным акробатом, дочь которого была замужем за футбольным чудом. Папа даже чем-то пытался помочь молодой балерине, танцевавшей в ансамбле "Березка". А если продолжали сомневаться, то я разворачивал подарок от Валерия Воронина - платок с эмблемами всех 16 команд-финалистов. Воронин пробыл у нас минуту-полторы. Зашел вместе с тестем-акробатом. Запомнились черный костюм не нашего покроя, белая рубашка, плащ "болонья" на руке кумира. Поздоровался, быстро вручил невиданный сувенир и откланялся, хлопнув меня по плечу. То был визит небожителя.
И когда я, уже спортивный журналист, сочинял в 1984-м нечто вроде некролога в молодежной газете, то просто не мог взять в голову: как из великих и по-настоящему гениальных можно было скатиться в ужас пьянства, чтобы закончить жизнь в 45?! Сточная яма на окраине, проломленная голова, странное заявление об отсутствии улик. Да, кажется, особо и не искали: власть не собиралась ворошить народные воспоминания.
В эти дни, в канун 70-летия, о Воронине заговорили. И вопросы: а почему допустили? Как получилось, что не помогали? Неужели нельзя было... Но действительно было нельзя. Футбол, нереальная слава, а после всего этого - вполне реальная жизнь, в которой даже с "Березкой" не получилось.
С другим моим самым любимым игроком той сборной Игорем Численко все было не столь трагично. В "Динамо" своих всегда после футбола пытались пристроить. Производили в офицеры, затем определяли в тренеры. Но с Численко все получилось иначе. Они с Ворониным никогда не были пай-мальчиками, а уж после футбола, когда строгая тренерская хватка ослабла, пошла иная жизнь. Короче, Численко работал озеленителем в тресте зеленых насаждений. Тут нет ничего плохого, но много ли хорошего? По иронии судьбы, когда попытался его поймать, он копал или высаживал что-то неподалеку от родного "Динамо". Исчез сразу, словно растворился. Не отыскал его, как подсказали ребята-тренеры, и в любимой пивнушке неподалеку. А потом знакомые помогли мне настичь правого крайка в раздевалке динамовского стадиона после матча ветеранов. И опять неудача: не о чем было говорить с журналистом, не о чем рассказывать. Что запомнилось, так все тот же, прямо воронинский плащ "болонья". Сколько лет пролетело, а он все оставался с Игорем. Иногда на Ваганьковском кладу красную гвоздичку, бело-голубых пока не вывели, на могилу в 55 ранних лет ушедшего Численко Игоря Леонидовича, оставшегося для многих из нас Числом.
А с другим динамовцем, уже левым крайком, Геннадием Еврюжихиным жизнь дала встречаться довольно часто. Как-то столкнулись на парижском Северном вокзале, где дипкурьер Еврюжихин загружал в тамбур свою диппочту. Он был доволен: в 1980-90-е выезжали за рубеж нечасто. Еврюжихину нравилось, что и в Париже его узнавали. "Я в порядке", - вот, пожалуй, и все, что удалось услышать. Умер Геннадий Иванович давно и рано, в 54.
Наверно, так складывается. Есть у каждого человека пик. У кого-то пятеро выращенных детей. У других - книга, ставшая бестселлером. У кого-то 72 дня на чеченской войне и отказ от ордена прямо на глазах у начальства. Или полет над Северным полюсом, когда у военного самолета отказал один из двух моторов, и ты не дрогнул. А у этих ребят главным оставался футбол. Тут ничего нельзя было изменить. И зачем?
Посидите в компании бывших игроков высокого класса. О чем разговор - только о футболе. О сегодняшнем, довольно, с их точки зрения, убогом, о вчерашнем - победном, радостном, где главными действующими лицами были они, и только они. А дальше всяческие хохмы и связанные с футболом истории. Игра, которой отдано здоровье, молодость, остается главным делом жизни.
Но не стоит о грустном. Вряд ли грустит Никита Павлович Симонян - лучший снайпер нашего футбола, прекрасный тренер и спортивный руководитель, он и сегодня в свои за 80 - первый и исключительно активный руководитель РФС. Некоторые футболисты стали коллегами - журналистами. Ну, Виктор Понедельник меня тут не удивил. Его отец был известным, совсем не спортивным журналистом, а сын полтора десятка лет возглавлял еженедельник "Футбол - Хоккей". Юрий Александрович Севидов - лучший и наиболее откровенный, на мой взгляд, футбольный обозреватель.
Почему-то кажется, что футбольные воспоминания этих людей не давят, а только приподнимают. Футбол - та точка, с которой сделан шаг в будущее. И оно оказалось для них светлым. Так что каждому - свое.
