Она не пафосная, не шумная. Хороша своим достоинством. Ценна откровенностью. В наш пик журналистских хохм и некого цинизма поражает искренней уважительностью - к коллегам по комментаторской профессии, к зрителям и слушателям, а особенно к шахматам.
Да, они - эти фигурки и люди, их передвигающие, - были любовью и делом жизни Наума Александровича Дымарского. И только сейчас, прочитав книгу старшего товарища по многотрудной профессии спортивного журналиста, я понял, почему Дымарскому все так здорово удавалось. Да потому, что в нем была воспитана строгая интеллигентность. Вошел в комментаторскую не сразу, не влетел, коверкая фразы и путаясь в ударениях, с лихого наскока, как частенько бывает, а преодолел длиннющий путь.
Наум Александрович был одним из лучших спортивных комментаторов из той, еще озеровской, плеяды. Синявский, Озеров, Маслаченко, Дымарский… Попробуй, вытяни сегодня вот так же легко похожую золотую цепочку. И о них, спортивных комментаторах, рассказано в книге с откровенностью. Однако какой - сдержанной, тонкой, не окрашенной ни завистливым черным цветом, ни переливающим через край розовым. Для любителей спорта со стажем - персональный подарок, жизнеописание их кумиров. Для подрастающих болельщиков - учебник с яркими иллюстрациями.
Но вернемся к книге и главной, пусть и не первой, любви Дымарского - шахматам. Он гордо пишет, что знал всех современных чемпионов мира. Важно и другое: они тоже знали и ценили всегда хорошо одетого, остроумного журналиста, понимавшего нюансы не только их мастерства - смысла существования. Дымарский был в него не просто допущен, как случается у некоторых спортивных обозревателей, опекавших "своего Гарика" или "Толика".
В этот круг знатоков Дымарский был просто вхож, стал одной из действующих фигур. Ему было дозволено превратиться в доверенного шахматного рассказчика, интерпретатора, аналитика. И приятным для слухового восприятия голосом, никогда, даже в случае великих побед, не переходящим в истошный крик, Наум Дымарский десятилетиями доводил до нас, миллионов, все, что происходило там, у них, в мире шахматных королей. И это недоступное, захватывающее делалось и нашим, мы становились причастными, а потому и заинтересованными: ну, расскажите еще, а потом и еще. Тут надо отдать дань и времени. Кто называет его суровым, кто застойным. Но все наверняка согласятся: время-то было истинно шахматным.
Мы были знакомы. Не близко. Но встречались еще в 1976-м на Олимпиаде в Монреале, где всесоюзно прославленный Наум Александрович попросил меня, Колю, перевести ему какое-то интервью. Потом искренне благодарил. Было непривычно, до Дымарского всегда ограничивалось сначала просьбами, затем переводом. А уже в последние его годы просил я: выступите, пожалуйста, на семинаре молодых спортивных репортеров. Никакого гонорара небогатая наша Федерация спортивных журналистов выплатить даже Дымарскому не имела возможности. И Наум Александрович сам и пришел мне на помощь: лучшим вознаграждением за выступление будут постоянные приглашения на ваши мероприятия. И, к нашей гордости, стал их завсегдатаем.
У микрофона
На одной из пресс-конференций, посвященной очередному Международному дню шахмат (есть и такое событие в календаре праздников), президент ФИДЕ, он же президент Калмыкии, Кирсан Илюмжинов сообщил, что ежедневно в Интернете играется более миллиона партий! А всего шахматами увлекаются 500 миллионов человек! Потрясающие цифры свидетельствуют об огромной привлекательности древней игры, которая, судя по всему, выходит на новый виток своего развития. Этому способствует и тот же Интернет, позволяющий в любой момент найти партнера и сыграть с ним партию, и интеллектуальный рывок вычислительной техники, который вывел шахматные программы на гроссмейстерский уровень.
В то же время массовость, доступность компьютерной техники, бесспорно, нивелируют шахматное мастерство и девальвируют шахматные звания, которым всегда придавалось огромное значение. Когда-то стать гроссмейстером означало войти в элиту мировых шахмат. Они, большие мастера (так переводится с немецкого слово "гроссмейстер"), были буквально наперечет, и каждый из них занимал свое, особое место в шахматной истории.
О встречах с этими замечательными мастерами на шахматно-журналистских перекрестках я и расскажу.
Понятно, людьми они были разными. С разными вкусами, привычками, характерами: молчаливые и разговорчивые, улыбчивые и мрачные, доверчивые и скрытные. Но все - личности, фанатики шахмат, умевшие ценить все, что связано с любимым делом: от серьезного до смешного.
Как-то в 90-х годах минувшего столетия на старом Арбате в Москве я наблюдал такую картину. В фойе грузинского центра культуры "Мзиури" проходил международный шахматный турнир. Гроссмейстер Вольфганг Унцикер из ФРГ давал интервью корреспонденту, который немецкого не знал. И тогда Унцикер, к удивлению присутствовавших, легко перешел на русский. На правах старого знакомого Вольфганга я подключился к беседе. И мы уже вдвоем стали рассказывать журналисту о разных курьезных историях. Чаще всего почему-то вспоминали Александра Котова.
Известный гроссмейстер, родом из Тулы, оставил после себя не только великолепные шахматные партии. Много лет жизни Котов посвятил изучению творчества и судьбы великого русского чемпиона мира Александра Алехина. Перу Котова принадлежит книга с названием, соответствующим противоречивой фигуре Алехина, - "Белое и черное", а также сценарий фильма "Белый снег России", где роль Алехина блестяще, на мой взгляд, сыграл Александр Михайлов, а его супругу - незабвенная Наталья Гундарева.
Котов слыл человеком острого ума и незаурядного чувства юмора. Не зря же еще одна из его литературных работ носит название "И в шутку, и всерьез". В ней Александр Александрович собрал примеры неспортивного поведения шахматистов. Когда книга вышла, я пригласил Котова в эфир. Недавно я неожиданно обнаружил в своем не приведенном в порядок архиве текст комментария, который автор приготовил для нашей передачи. Стоит там и дата - 25 октября 1967 года. Позволю себе привести его:
"Шахматные партии или заканчиваются вничью, или кто-нибудь из противников выигрывает. Тогда, естественно, победивший торжествует, а проигравший печалится. Очень важно уметь не переходить грань восторга и досады.
Мои коллеги - американские гроссмейстеры - в своем большинстве скромные, уважающие партнера шахматисты. Но есть среди них, увы, исключения. Способен вдруг в молодецком задоре перейти нужную черту Роберт Фишер, не всегда с должным почтением относится к противнику и его старший соотечественник Самуил Решевский. О нем американский журналист дал как-то следующую заметку: "В одном американском турнире молодой мастер Шервин "осмелился" долгое время конкурировать с "самим" Самуилом Решевским. Тур шел за туром, а Шервин ни на йоту не отставал от прославленного гроссмейстера. Наконец наступил день, когда имеющим одинаковое количество очков лидерам предстояло встретиться между собой.
- Это что же, вы собираетесь стать в турнире выше меня? - спросил Решевский, садясь за доску. Шервин пожал плечами.
- Придется мне вас сегодня остановить! - пригрозил гроссмейстер.
Шервин посмотрел на него с удивлением:
- А если случится наоборот?
- О, этого не произойдет в ближайшую тысячу лет! - парировал самоуверенный чемпион.
Партию выиграл Шервин. Принимая поздравления противника, он не удержался и воскликнул:
- Сэми, как быстро летит время!.."
История знает случаи самых невероятных реакций на проигрыш партии. Реннауд Монтабан ударом шахматной доски по голове убил на месте обыгравшего его партнера - племянника Карла Великого. Сын Вильгельма Завоевателя Генрих, находясь при дворе французского короля, сел играть в шахматы с наследным принцем Людовиком и выиграл у него все партии. Это до того обозлило принца, что он схватил шахматную доску, бросил ее в Генриха и оскорбительно обозвал "сыном бастарда". В ответ последовал страшный удар доской, ранивший Людовика до крови. Дальнейшее развитие столкновения предупредили придворные.
Граф де Стайр, когда он получал мат, был способен запустить в противника первым попавшимся под руку предметом. Поэтому его постоянный партнер, адъютант графа полковник Стюарт, перед тем как объявить мат, стремительно убегал в самый дальний угол комнаты и уже оттуда провозглашал:
- Шах и мат, сир!
Нужно уважительно относиться к противнику, если он тебе даже неизвестен. Мудрый совет дает международный мастер Василий Панов:
- Любого противника я считаю мастером в шахматах до тех пор, пока он не докажет мне обратное!
Умейте, дорогие друзья, проигрывать. Очень важно с достоинством перенести неудачу! А научившись красиво проигрывать, вы будете чаще побеждать…"
Котов прожил большую, очень насыщенную жизнь. Мало кто знал, что Александр Александрович работал в засекреченном конструкторском бюро, где готовили для нашей армии ставшие легендарными на фронтах Великой Отечественной войны "катюши". За эту работу он был удостоен высшей награды страны - ордена Ленина. Кстати, и прекрасную квартиру в центре Москвы, на Тверской, он тоже получил не за шахматные успехи, а как один из создателей грозного оружия…
Помимо столичной квартиры у Котовых была еще дача в писательском поселке на Пахре, где Саша со своей второй женой Леной, переводчицей, с которой он познакомился в 1956 году на Всемирной шахматной олимпиаде в Москве, в основном и проводил время.
В 1964 году очередная шахматная Олимпиада проводилась в Израиле. Понятно, что это добавило немало проблем советским политическим и шахматным руководителям. Израиль был закрытой страной для советских граждан, а тут еще "подозрительный" национальный состав сборной СССР, возглавлявшейся Михаилом Ботвинником. Было решено, что капитаном команды будет Котов - человек проверенный во всех отношениях.
Перед отъездом он попросил Лену, всегда очень заботившуюся о здоровье мужа, чтобы она сама звонила в Израиль: "А то я там все деньги на телефон спущу". Через несколько дней после начала Олимпиады я решил узнать, что Котов рассказывает о турнире. Позвонил Лене: "Ну как там?" Она со смехом: "Вы же знаете, он без юмора не может. Говорит: Леночка, здесь как на Пахре, только пишут справа налево…"
Мне было интересно работать с Котовым. Как-то он сказал по-дружески: "Знаешь, так написать о шахматах, как я, ты тоже смог бы, а вот подписаться - нет…" И я, конечно, понимал, чего стоит для любителей шахмат подпись "гроссмейстер А. Котов". А посему старался в наших совместных комментариях проявить такт и не углубляться в шахматные проблемы, тем более что хватало репортерских.
В другой раз, отойдя от демонстрационной доски после телевизионного показа сыгранной партии, Котов, хитро прищурив глаз, произнес: "Ты понимаешь шахматы, но зрители кому поверят больше - тебе, когда будешь утверждать, что конь на е4 хорош, или мне, если б я сказал то же самое?" Кто ж спорит, гроссмейстер - непререкаемый авторитет!
И еще один эпизод пришел на память, связанный все с той же демонстрационной доской. В московском Концертном зале имени Чайковского в 1974 году играли финальный матч претендентов на первенство мира Карпов и Корчной. Стоя рядом, мы вели с Котовым репортаж в прямом эфире. Когда дело дошло до непосредственного показа ходов и их анализа, гроссмейстер вдруг обнаружил, что фигуры, снятые им с доски, некуда складывать. Не желая тратить драгоценное время, Котов скорее даже машинально прятал все, что было у него в руке, в карман пиджака. И тут же, естественно, об этом позабыл. Вскоре он решил продемонстрировать эффектный вариант, стал расставлять на демонстрационной доске фигуры и спохватился о недостающей. Впрочем, когда на тебя нацелен огонек телекамеры, можно забыть о чем угодно…
Мой коллега из Югославии Димитрие Белица (после трагических событий в этой стране о его судьбе мне ничего неизвестно) снимал телефильм о Корчном. Съемки происходили в Сараеве, родном городе журналиста. В местном клубе, где был организован сеанс одновременной игры, с большим интересом ожидали гроссмейстера, и председатель клуба попросил Белицу переговорить с Корчным, чтобы тот в партии с ним (он тоже собирался участвовать в сеансе) согласился на ничью. Комментатор был уверен, что легко уладит дело: профессиональные шахматисты обычно соглашались на договорные ничьи с теми, кто финансировал сеансы. Однако Корчной сказал: "Я могу выдать товарищу председателю справку, что он очень хороший шахматист, но на ничью не соглашусь". И выиграл все 15 партий. С тех пор, утверждал Белица, в этом клубе стало очень трудно устраивать сеансы одновременной игры...
